В конце апреля во Львове презентуют издание афоризмов Станислава Ежи Леца украинском языке
Он входит в первую десятку литераторов XX века, не только повлияли на вкусы читающей публики, но и отчетливо сказались на формировании современного сознания человечества. О его «Непричесанные мысли».
Умберто Эко написал, что это «книга, с которой каждая цивилизованная мыслящий человек должен каждый вечер прочитать два или три абзаца, прежде чем заснет (если вообще сможет заснуть)». Таким вошел в мировую историю гениальный львовянин Станислав Ежи Лец - польский поэт, философ и афорист, мастер фрашки (короткого юмористического стихотворения) и меткой парадоксальной фразы. Лец родился 6 марта 1909 во Львове и прожил здесь первую половину жизни, однако до сих пор должным образом не почитаем в городе Льва.
Исправить эту историческую несправедливость взялись украинские, польские и независимые российские интеллектуалы. Похоже, накануне 110-летия выдающегося львовянина им это начинает получаться. Известный общественный деятель, историк, журналист, переводчик Андрей Павлишин рассказал «ВЗ», что еще в начале 2010-х годов российский публицист-сатирик, обличитель преступлений путинского режима, правозащитник Виктор Шендерович, который гостил на Форуме издателей, поделился с ним мечтой: издать альбом лучших исторических фото ХХ века, подписанных блестящими афоризмами Станислава Ежи Леца. Дело тянулось долго, трудно было найти спонсоров, издательство, приобрести все права на использование изображений и тому подобное. Планировалось, что альбом выйдет на трех языках - польском, украинском и русском одновременно. И вот лед тронулся: Виктор Шендерович сообщил в своем блоге, что свет увидела русскоязычная версия альбома «Лец. ХХ век »(из практических соображений было решено выдать несколько одноязычных версий альбома).
Издание содержит 180 афоризмов Леца, 180 фотографий. А еще «бонус»: 60 до сих пор не известных широкой публике «непричесанных мыслей» С. Е. Леца, которые публиковались только в газетах и журналах полувековой давности и не вошли в «канонических» сборников, которые каждые несколько лет переиздают в Польше немалыми тиражами.
Средства на издание альбома собирали среди поклонников творчества С. Е. Леца. Несмотря на оппозиционную репутацию В. Шендеровича, поддержали его идею или такие же оппозиционеры, как он, или зачислены режимом к «иностранных агентов» деятели образования, культуры, предприниматели, проживающие в эмиграции. Поэтому приобрести этот том можно только через Интернет или на презентациях. В частности, представление книги на польском языке состоится в Варшаве 23 апреля.
Но за несколько дней до того, 21 апреля, мы увидим воплощенный проект Виктора Шендеровича на украинском языке во Львове. Киевское издательство «Лаурус» поместила в том переводы афоризмов С. Е. Леца, подготовленные Андреем Павлишиным, известным, в частности, как исследователь польско-украинских отношений, творчества Бруно Шульца и переводов интеллектуальной литературы по польской украинском языке. В его активе - переводы эссеистики Збигнева Герберта, Адама Михника и Чеслава Милоша, прозы Александра Фредра, Януша Корчака, Зигмунта Гаупт, многочисленных трудов по истории и биографистики. На презентацию во Львов приедут польский политический деятель, правозащитник, журналист, издатель «Газеты Выборчей» Адам Михник, младший сын Леца Томаш где Тушь-Лец, неутомимая собирательница забытых литературных сокровищ и исследовательница творчества Леца Лидия Кошка, а также инициатор издания Виктор Шендерович .
Андрей Павлишин также рассказал, что украинский ПЕН-центр ходатайствует о памяти Станислава Ежи Леца во Львове и для этого предлагает установить мемориальную доску на доме по улице Словацкого, 6, где тот жил с матерью в юности, учась в гимназии и Львовском университете. На основании согласованной в последние несколько лет процедуры Львовский городской совет принял устанавливать в честь известных людей стеклянные таблички одинакового дизайна и формата. Теперь инициаторы имеют «доработать» стандартные формулировки. Забота о том, что материалов о довоенной жизни Лецив во Львове очень мало, учитывая ужасные уничтожения документов и людей во время Второй мировой войны.
В следующем году исполнится 110 лет со дня рождения Станислава Ежи Леца. По этому случаю киевское издательство «Дух и Литера» готовит расширенное переиздание переводов украинской легендарных «непричесанные мысли». Первую едицию, куда вошло около трети «канонических» афоризмов, подготовил в 2006 году Андрей Павлишин.
Из досье «ВЗ»
Несмотря на то, что в Интернете много информации о Станиславе Ежи Леца, ли не вся она документально безупречна. Андрей Павлишин специально для «ВЗ» подает его биографию, основанную на исторических источниках.
17-летний Станислав Лец - студент Университета Яна Казимира во Львове (1927 год).
Станислав Ежи Лец родился 6 марта 1909 во Львове на ул. Францисканской, 8 (угловой дом современных улиц Просвещения и Короленко). Тогда наш город официально называлось Лемберг и входило в состав Австро-Венгерской империи. Мальчик был единственным и поздним ребенком в семье. Его отец, австрийский дворянин-еврей, барон Бенон где Тушь-Лец, удерживал во Львове бюро, которое оказывало бухгалтерские услуги, в т.ч. династии Габсбургов. Мать Адель Сафрин происходила из Подолья, где владела на галицко-буковинском границе имением. Там, на берегу Серета, прошло счастливое детство будущего поэта. Когда началась Первая мировая война, Лецы, как и тысячи других семей, бежали от наступления варварской и погромщиков российской армии в Вену. Там в 1915 году умер от сердечного приступа еще совсем не старый 45-летний барон де Тушь-Лец, а овдовела Адель должна вернуться к уже освобожденного Львова и жить здесь до смерти, продавая по клочке родовое имение.
В начале 1920-х годов Адель с сыном поселяется в съемной квартире в дома на ул. Словацкого, 6 (напротив Главпочтамта), хотя обладает доходным домом на улице Витовского, 15 Станислав учится сначала в евангелистичного школе (в комплексе евангелистской церкви в начале ул. Зеленой), а затем - в гимназии госпожа Камерлинґ. В 1927 году поступает во Львовский университет, где сначала изучает полонистику, а затем, как этого требовала семейная традиция - право. Но сердце Леца всегда принадлежало поэзии. В конце 1929 году 20-летний автор дебютировал в литературном приложении к газете «Иллюстрированный ежедневный курьер». 1933 году в Львове выходит первая его поэтический сборник - «Краски», где впервые появляются юмористические и сатирические стихи в стиле фрашки. Тогда же молодой автор меняет написание своей фамилии с «германизировать» Letz на идентичное по звучанию «полонизированной» Lec. Дополнительная игра смыслов здесь в том, что на идише это слово означает «шут», «насмешник».
Дом на ул. Словацкого во Львове, где в начале 20-х годов ХХ века жил Ежи Лец
Сотрудничество с журналами и газетами левой демократической оппозиции авторитарному режиму Пилсудского завершается конфискациями, обысками, в конце поэт вынужден перебраться на время в Румынию.
Наконец он поселился в Варшаве. В столице Лец становится популярным автором, завсегдатаем кофейной столика Юлиана Тувима и других «скамандритов». Там он начинает регулярно публиковаться в сатирических журналах, в частности в «шпильки».
В начале Второй мировой войны Лец вынужден бежать в родной Львов, который в сентябре 1939 года захватили советские войска. Новая власть вроде бы соответствует его левым и демократическим убеждениям, однако каждый его с матерью могут вывезти в Сибирь учитывая благородное происхождение и «помещичье» прошлое. Вместе со своим другом-поэтом Леоном Пастернаком он заканчивает курсы для журналистов крестьян, а в 1940 году поступает в Союз советских писателей Украины, не в последнюю очередь потому, что это была единственная возможность легально зарабатывать на жизнь. Во Львове Лец работал в пропагандистской газете на польском языке «Красный флаг».
Когда немецкие нацисты захватили конце июня 1941 года Львов, Лец оказался в концлагере под Тернополем, а его мать Адель - в львовском гетто, где сгорела заживо во время его ликвидации гитлеровцами. Поэт дважды пытался бежать. В первый раз его спасло доскональное знание венского диалекта немецкого. После второй неудачной побега Леца повели на расстрел, но благодаря счастливому стечению обстоятельств ему удалось убить конвоира лопатой и убежать, переодевшись в его мундир. Свои впечатления от этого он позже описал в стихотворении «Кто копал себе могилу».
Добравшись Варшавы, пережив глубокий психологический крах и попытку самоубийства в мире, где от него отвернулись испуганные расистским террором бывшие друзья и знакомые, Лец воспользовался единственным шансом - присоединиться к коммунистическим подпольщиков и партизан с т.н. Народной Армии. Он воевал в боях с гитлеровцами, службу закончил в звании майора. В разоренной войной, обкорнали и терроризировали Польши поэт поселился в Лодзи (это город выполнял тогда роль столицы, потому Варшава лежала в ужасных руинах), вместе с друзьями, поэтом Леоном Пастернаком и художником-карикатуристом Ежи Заруба возродил любимый в Польше юмористический журнал «Шпильки» . В 1946 году Леца направили на его духовную родину - в Вену, на должность атташе по вопросам культуры в дипломатической миссии коммунистической Польши. В Вене в семье Лецив родились старший сын Ян и дочь Малгожата.
В 1950 году вместе с семьей поэт неожиданно сбежал в Израиль, где прожил два года. Но он ностальгировал за Польшей и Варшавой, не нашел себе места в культурной жизни молодой еврейского государства, которое, конечно, творилось прежде всего на иврите, и в 1952 году вместе с сыном вернулся в Польшу, оставив в Израиле жену с дочерью. Там он женился во второй раз, у него родился младший сын Томаш. В 1952-56 годах Лец не выдает новых произведений - просто чудо, что его не расстреляли и не посадили за «измену». Выживать абсолютно запрещенном литератору помогали коллеги, публиковали под своими фамилиями его переводы с немецкого и французского, а гонорар отдавали крестьянину.
Во время «польской оттепели», вершиной которой стал октябрь 1956, Леца снова начинают выдавать, в частности печатают его «Иерусалимский рукопись». В 1957 году выходят в свет «Непричесанные мысли» - сборник философских афоризмов, которые обессмертили имя автора. К 1964 году выходят еще четыре его поэтические сборники. Станислав Ежи Лец умер 7 мая 1966 в Варшаве после продолжительной тяжелой болезни. Похоронили его на военном кладбище Повонзки. Уже через два года старше его сын не выдержал атмосферы травли евреев и интеллектуалов, которая продолжалась в Польше весной 1968 г. и уехал вместе с десятками тысяч других евреев в эмиграцию. Уже полвека он живет в Швеции. Зато младший, Томаш, остался с матерью в Варшаве, стал высоко ценимым оформителем книг и архитектором мемориалов, пылким борцом за сохранение уцелевших остатков культурных памятников родной Варшавы.
С «непричесанных мыслей»
Эти произведения вернулись в культурный оборот только теперь и войдут в новую книгу «Лец. ХХ века »(перевод Андрея Павлышина)
Последовательность времен иллюзорна. Люди иногда боятся прошлого, которое может наступить.
Когда в деспота закрываются глаза, то у людей они открываются.
Ключ изобрела гениальный человек, отверстие для ключа - любознательная.
Категорический моральный императив требует уступать место калекам в транспорте и общественных местах. Но почему мы должны людям, лишенным чувства юмора, уступать место всюду?
Так и плетут свой венчик славы из семи короба.
Не стоит всегда сочетать суждения с приговором.
Когда пустобрех встречает пустоголового, то пустота плотно заполняется.
иллюзионист следует считать политической партией.
Проще убежать через провал в памяти.
Все имеет конец, который, впрочем, может длиться вечно.
��� Существует статистика, сколько людей разбились о меры столбы и указатели?
Я посмотрел на точки над «и»: след от пули.
Даже волкам в овечьей шкуре время от времени грозит доения.
Многие носили креста. Еще больше - себя на нем.
��� Блохи сидят со львом в клетке, пожалуй, добровольно?
Не верь всем сыновьям свободы - сколько же раз ее насиловали.
Ненавижу трусов: они стремятся к власти. Им кажется, что получив ее, они лишатся страха.
Но почему мы должны людям, лишенным чувства юмора, уступать место всюду??� Существует статистика, сколько людей разбились о меры столбы и указатели?
?� Блохи сидят со львом в клетке, пожалуй, добровольно?